25 Май 2017 08:05

Кой ще решава кое е Hate speech и кое не е?
Айде да позная от пръв път: който каже нещо добро за страната и културата си - Hate speech.
Манекенките вече трябва да са забрадени, общи тоалетни, няма баща и майка, а родител 1 и родител 2, който не е с нас - расист, женомразец.
Националист = фашист.
Това ако не е цензура, не зная какво може да е. Бас държа, че ще изкарват мюсюлманите като жетви, черните - също. Каквото и да напрявят защитените групи, ще е ОК, защото "те са страдали много". Сега берем, а скоро ще ядем гнилите плодове на безродните глобалисти.
Какво да се прави "сега, когато сме в ЕС и НАТО, трябва да се съобразяваме и да се държим до цивилизования си избор".
Нищо, че България е труп, с основни органи, които не функционитат, сега ще ни учат и на глобалистко поведение.
Стигнахме до невероятна кретения! Има ли някоя страна от ЕС с малко мозък и воля да спре заливащото ни гюбре?

25 Май 2017 13:00

Щом езика на омразата е забранен, значи и омразата трябва да се забрани също. Но тогава трябва да въведат и Полиция на мисълта, а затова ще трябва масова чипизация.

25 Май 2017 16:57

Направо си кажете каквото си мислите - цензурата е полезно и ефективно средство за опазване на властта и овладяване на масите.

25 Май 2017 17:53

Да се забрани като политически некоректно.

27 Май 2017 08:56

На прощаване с езика на омразата, за последен, види се, път, Константин Симонов:

Если дорог тебе твой дом,
Где ты русским выкормлен был,
Под бревенчатым потолком,
Где ты, в люльке качаясь, плыл;
Если дороги в доме том
Тебе стены, печь и углы,
Дедом, прадедом и отцом
В нем исхоженные полы;

Если мил тебе бедный сад
С майским цветом, с жужжаньем пчёл
И под липой сто лет назад
В землю вкопанный дедом стол;
Если ты не хочешь, чтоб пол
В твоем доме фашист топтал,
Чтоб он сел за дедовский стол
И деревья в саду сломал...

Если мать тебе дорога —
Тебя выкормившая грудь,
Где давно уже нет молока,
Только можно щекой прильнуть;
Если вынести нету сил,
Чтоб фашист, к ней постоем став,
По щекам морщинистым бил,
Косы на руку намотав;
Чтобы те же руки ее,
Что несли тебя в колыбель,
Мыли гаду его белье
И стелили ему постель...

Если ты отца не забыл,
Что качал тебя на руках,
Что хорошим солдатом был
И пропал в карпатских снегах,
Что погиб за Волгу, за Дон,
За отчизны твоей судьбу;
Если ты не хочешь, чтоб он
Перевертывался в гробу,
Чтоб солдатский портрет в крестах
Взял фашист и на пол сорвал
И у матери на глазах
На лицо ему наступал...

Если ты не хочешь отдать
Ту, с которой вдвоем ходил,
Ту, что долго поцеловать
Ты не смел,— так ее любил,—
Чтоб фашисты ее живьем
Взяли силой, зажав в углу,
И распяли ее втроем,
Обнаженную, на полу;
Чтоб досталось трем этим псам
В стонах, в ненависти, в крови
Все, что свято берег ты сам
Всею силой мужской любви...

Если ты фашисту с ружьем
Не желаешь навек отдать
Дом, где жил ты, жену и мать,
Все, что родиной мы зовем,—
Знай: никто ее не спасет,
Если ты ее не спасешь;
Знай: никто его не убьет,
Если ты его не убьешь.
И пока его не убил,
Ты молчи о своей любви,
Край, где рос ты, и дом, где жил,
Своей родиной не зови.
Пусть фашиста убил твой брат,
Пусть фашиста убил сосед,—
Это брат и сосед твой мстят,
А тебе оправданья нет.
За чужой спиной не сидят,
Из чужой винтовки не мстят.
Раз фашиста убил твой брат,—
Это он, а не ты солдат.

Так убей фашиста, чтоб он,
А не ты на земле лежал,
Не в твоем дому чтобы стон,
А в его по мертвым стоял.
Так хотел он, его вина,—
Пусть горит его дом, а не твой,
И пускай не твоя жена,
А его пусть будет вдовой.
Пусть исплачется не твоя,
А его родившая мать,
Не твоя, а его семья
Понапрасну пусть будет ждать.
Так убей же хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!