Российско-американское соглашение по Сирии - это редкий пример убеждения Америки в признании нового/старого распределения взаимного влияния на Ближнем Востоке.

То, что сейчас происходит в регионе, это не борьба пешек, в которой Россия пытается прорваться через американские интересы, обозначенные после распада Советского Союза. Россия под руководством Путина стала другим государством и пытается поменять всю шахматную партию, чтобы положение в ней соответствовало новому уровню российского влияния в регионе.

Америка полностью убедилась в этом после провала Обамы в 2013 году в ликвидации Башара Асада и плана по химическому оружию. Это послужило сигналом для Путина, сигналом о том, что администрация США ослабла. Вернулась философия слабости сверхдержавы, воплотившейся в реализации политики невмешательства в конфликты, но они были неспособны это сделать.

Политики в Вашингтоне не смотрят на ситуацию с "восточной" точки зрения, не понимают, как арабы смотрят на США. То, что многим непонятно в регионе, - это то, почему происходящее в Ираке, его фактический распад связал всем руки на западе и не позволил никому вмешаться в регион, где конфликты не прекращаются до сих пор.

Открытое вторжение в Ирак в 2003 году прорвало плотину, стоящую на пути иранского наводнения на восточной границе. "Неприятие любого варианта" - позиция, выбранная Обамой в сирийском кризисе, - открыла еще одну лазейку на севере для проникновения в регион русских.

Но Путин - не Хомейни и не Хаменеи. До Путина Москва была заинтересована в поддержке союзников ее лагеря в регионе без преследования союзников Запада. Сейчас Россия думает совершенно по-другому, более не ограничивает себя и играет против Соединенных Штатов на Ближнем Востоке.

В то же время не вызывает сомнений тот факт, что Путин слишком умен, чтобы отказаться от основной силы, представляющей собой случайное совпадение с осью сопротивления. Это же совпадение привело к тому же шиитскому полумесяцу, который пытается окружить суннитское большинство любой ценой.

Стратегическая "случайность" применяется только в отношении России, не Ирана, который выступает в качестве основной движущей силы "шиитской оси, которая принимает форму полумесяца неповиновения".

Впервые после распада Советского Союза Путин конвертировал накопившиеся силы в построение моста с Ираном, который в течение многих лет работал над тем, чтобы поставить арабские столицы под свой контроль. Путин превратил этот "иранский" мост в сердце арабского мира в точку увеличения влияния на расширение поставок.

Из-за того, что Америка загнала себя в угол своими неудачами в регионе, Путин стал реализовывать план изменения баланса на Ближнем Востоке, который включает в себя недопущение вмешательства Запада в дела новых режимов, как это было с режимом Саддама Хусейна и Муаммара Каддафи, когда не было достигнуто соглашения с российской стороной. В любом случае Путин понимает, что за доступ в осиное гнездо надо платить.

С точки зрения по крайней мере двух сторон конфликта, суннитско-шиитское противостояние определяет ход сирийского конфликта и отражает российскую философию вмешательства в эту войну. В процессе поиска оптимальной стратегии расширения влияния в регионе Россия выступила в поддержку шиитов против суннитов.

Поведение России по отношению к иранцам часто похоже на то, как лев набрасывается на добычу, а она оказывается простой слабой гиеной.

Иран тратит миллиарды долларов, чтобы сохранить режим Асада в Сирии. А русские пришли в сентябре 2015 и собрали плоды иранских экономических и военных усилий.

Неправда, что русские стоят вне религиозных противоречий в регионе. Постоянные оправдания не приносят пользы перед лицом пунктов стратегии, разработанной прагматичными умами без "глупых" исторических перепалок.

Все, что хочет сейчас Кремль, это направить конфликты, в которых он не участвует, в своих интересах параллельно с теми, которые пытаются расширить свое влияние через Средиземноморье на юге и через Атлантический океан на севере. В Ливии не осталось места для российского влияния, так страна утонула в племенных, региональных и идеологических конфликтах, религиозное разделение здесь не является основным фактором, и потому русские не нашли готовой к использованию "смеси".

Путину нет необходимости отвлекаться на второстепенные конфликты - ведь неважно, как Россия будет превращаться в главную силу, воспринимаемую всерьез.

Путин не будет принимать боевые и политические потери, которые ведут к потерям экономическим. Россия не может позволить себе сломать свою монополию на экспорт газа в Европу. Российское политическое кредо стоит перед лицом неизбежной радикальной реконструкции. Во время холодной войны было соперничество Запада и Востока, в центре которого был контроль над водными и торговыми путями. Сегодня это конкуренция за нефтяные и газовые "энергетические коридоры".

Россия больше не допустит катарский газопровод через Сирию в Европу. Так как это будет иметь тяжелейшие последствия для российского бюджета, который и так находится под бременем санкций.

Цена отказа от катарского проекта, несущего на себе западный отпечаток - это другая трудность для России, которая, кажется, готова нести все расходы самостоятельно.

Вероятно, первой ценой являются удары северокавказских джихадистов по позиции философии "сглаживания религиозных противоречий", поддержанной Путиным, по крайней мере, в отношении суннитского большинства в Сирии, а возможно и в Ираке.

Нет ничего плохого в том, что российско-американское соглашение создает новую реальность на Ближнем Востоке, в которой должны будет действовать Россия и Западный мир.

Ахмад Абу Дух
Мадар Аль-Яум, Сирия